С детства многие говорили мне, что я не люблю говорить, и что, встречая старших, я всегда не здороваюсь, и они говорят, что это очень невежливо. Когда я вижу учителей или одноклассников, я всегда думаю о многом: "А что если я неправильно обращусь? А что если она не услышит приветствие? А что если мое выражение лица будет слишком напряженным?" Думая слишком много, я научилась молчать, и так я стала тем, кто всегда пассивен. Я всегда подсознательно добавляю к каждой фразе "как будто", "должно быть", "возможно". Мои мысли похожи на клубок, который тянется, и незаметно эти слова блокируют мои внутренние мысли в горле. Я всегда считала себя недостаточно смелым человеком. Возможности стоят передо мной, но я слишком много беспокоюсь и не решаюсь бороться за себя; когда я вижу, что другим неудобно, я хочу подойти и помочь, но боюсь, что другие подумают, что я лезу не в свое дело; общаясь с незнакомыми людьми, я мучаюсь над каждым словом, прежде чем нажать "отправить". Многие говорят, что у INFJ много "масок", и что с теми, с кем они общаются, они говорят соответствующие слова. Мне не нравится эта метка, она звучит с негативным оттенком, скрывая в себе лицемерие и неискренность. Для меня это больше похоже на необходимую адаптацию. Я всегда хочу, чтобы каждый думал, что со мной легко общаться и что я стою общения, поэтому я подсознательно сканирую окружающую среду — твое текущее состояние, способ общения, который тебе нужен, звуки, которые ты хочешь услышать. Я стараюсь приблизиться к твоему состоянию, чтобы мы казались "совместимыми". Поэтому каждое мое слово и каждая моя сторона, которую я показываю, предназначены для того, чтобы найти вход в твою жизнь, чтобы мы могли быть более "совместимыми". Эта форма общения — моя норма, а чувствительность делает общение для меня огромным расходом энергии. Я могу быть как губка, бессознательно впитывающая эмоции окружающих. Когда кто-то чувствует себя некомфортно или подавленно, даже если они не говорят об этом, я могу сильно почувствовать эту атмосферу, и мне трудно полностью изолироваться от этих эмоций. Я могу замечать тонкие изменения в эмоциях других, одно выражение лица, одно слово, даже легкое недовольство другого могут вызвать волну в моем сердце. Я не хочу, чтобы кто-то из-за меня чувствовал себя плохо, и это иногда делает меня изможденной. Иногда я стараюсь помочь и понять других, но требования к себе у меня очень высокие. Малейшая ошибка или неуклюжее социальное поведение могут быть бесконечно увеличены в моем сознании, заставляя меня долго мучиться и чувствовать себя плохо. Я часто из-за этого испытываю тревогу, возможно, из-за встречи через несколько дней или из-за презентации PPT. Мне нравится слушать. Слушать истории других, понимать их внутренний мир — это очень интересно. Если другой человек готов говорить, я готова потратить время, чтобы узнать о его жизненном пути — радостном и грустном, в моих глазах это обогащает образ этого человека, это честно. Это дает мне ощущение доверия. Мне нравится быть одной. Есть в одиночку, смотреть фильмы в одиночку, ходить в маленькие бары в одиночку, есть хот-пот в одиночку, ходить в KTV в одиночку, путешествовать в одиночку. Говоря о путешествиях, я уже побывала одна в семи странах. Одиночество — это единственный способ восстановить свою энергию. Иногда я надеюсь, что никто не будет меня беспокоить, просто хочу побыть одна, даже если просто помечтать. У меня очень высокая эмпатия, и мне это нравится. Когда я смотрю Douyin, фильмы или читаю книги, я часто плачу из-за некоторых историй. Мне нравится это чувство, для меня эти внутренние боли заставляют меня чувствовать невидимую связь с этими историями. В тот момент я живая и полна эмоций. Я привыкла жить в своем ритме. Мне нравится планировать свою жизнь: рано вставать, заниматься спортом, учиться, рано ложиться спать. Но у меня плохая самодисциплина, поэтому я привыкла каждый день составлять списки задач. Делать что-то по плану дает мне чувство спокойствия. Поэтому я ненавижу беспокойство, беспокойство — это все, что нарушает мой план. Чувство "быть организованной" делает меня очень некомфортной, некоторые вещи я очень хочу делать, но не люблю, когда это "ты хочешь, чтобы я это сделала" — потому что это всегда создает для меня много стресса. Я считаю себя немного холодной. Большинство людей не любят расставания, но я не испытываю особых чувств к расставаниям. Возможно, в какой-то момент я вдруг испытываю эмоции, но быстро успокаиваюсь. Я знаю, что не могу ничего сделать с расставанием, оно всегда неизменно. Я думаю, это, вероятно, потому что с одиннадцати лет я постоянно прощалась и встречалась с теми, кого люблю. Теперь я выросла, и не знаю, сколько ночей я пыталась закрыть глаза перед сном, вернуться в прошлое и утешить своего маленького себя. Я смотрю на нее: это было раннее утро поздней осенью, воздух был прохладным, сидя на обочине дороги, эта немного грязная, с красными щеками, с выражением силы и притворного безразличия маленькая девочка смотрела, как мама садится в автобус, уезжающий вдаль, постепенно исчезая. Она, казалось, только что притворялась сильной, но обернувшись, расплакалась, жалобно, но все равно не могла удержаться от того, чтобы позвонить маме и сказать: "Я не могу тебя отпустить". Все, что я хотела сказать, было прервано глубокими вздохами и сжатыми горлом. Я взяла ее за руку и тихо сказала: "Дорогая, все в порядке, ты не одна, сестра всегда будет твоей опорой. Не бойся, сестра отвезет тебя в интересные места."...