Я больше не узнавал перхоть, падающую с моей кожи головы, уменьшенные или бессвязные подражания снам, когда-то достойным документирования. И теперь она падала без помех, стремясь к хлопку вместо кожи. Ее избыток строил часовни для поклонения, но молитвы высыхали с корками, занятые восполнением оставленных дыр.